Хммм, мои трудовыебудни очень сильно пытались меня остановить, но несмотря на то, что я просрал все дедлайны, мой подарок для будущего олимпийского чемпиона, многократного чемпиона мира, четырех континентов и Японии, да и просто лучшего в мире мальчика, который теперь стал совсем уже большим, готов!)
Пусть твои 25 будут самыми сладкими

Название: Can’t Take My Eyes Off of You
Фандом: Yuri!!! On Ice
Автор: regardinglove
Оригинал: Can't Take My Eyes Off of You
Разрешение: отправлен запрос автор не отвечает больше недели(((
Рейтинг: PG-13, я бы сказала, что на слабую R-ку тянет
Тип: слэш
Переводчик:  голый аксолотль
Персонажи/пейринги: Юри Кацуки/Виктор Никифоров
Жанр: флафф, пост-канон, ER
Размер: ~2,3k слов
Саммари:Когда Яков из-за бронхита не может поехать с Юрием на Skate America, Виктор в последнюю минуту заменяет его в качестве тренера. Что же с этим не так? Skate America выпадает прямо перед днем рождения Юри, и Виктор не успевает вернуться вовремя, чтобы отпраздновать его вместе с ним. Юри понимает это, даже принимает, но ему еще предстоит осознать, что если Виктор по-настоящему чего-то хочет, ничто не может встать на его пути.
Отказ: как всегда, права у создателей и автора
Примечание: Песня


читать дальше
Юри никогда не везло со своим днем рождения. Когда ему исполнилось пять лет, один из посетителей онсена напился, испортил им праздник и в итоге свалился лицом в торт. Когда ему исполнилось двадцать один, он был полностью погружен в подготовку к экзаменам и в итоге отключился из-за того, что не поел ни разу за весь день. В прошлом году он был так занят подготовкой к финалу Гран-При, что еле обратил внимание на то, что у него вообще был день рождения, хоть он и не остался без поздравлений от семьи и Виктора, конечно. Но в этот день рождения, его двадцать пятый, все должно было быть иначе. Он должен был есть кацудон со своими собратьями по катку, разговаривать по видеочату с Пхичитом и гулять по городу с Виктором.

Он не должен был лежать в постели в одиночестве, всхлипывая в холодную пустоту.

Он понимал, что сейчас был полным эгоистом. Виктор поступил совершенно правильно, в последний момент согласившись побыть с Юрой в качестве тренера, пока Яков лечится от бронхита. Когда до финала Гран-При оставалось всего ничего, было неприемлемо, чтобы спортсмен оставался на неделю без тренерского надзора к радости для его соперников, и Виктор даже бровью не повел, когда Яков попросил его о помощи. Единственное, что его беспокоило, это разлука с Юри и то, что у того может разладиться тренировочный процесс и подготовка к соревнованиям, но Юри настоял, чтобы Виктор ехал. Это была всего лишь одна неделя. Он должен был это пережить.

И он действительно пережил. Даже в отсутствие Виктора Юри следил за тем, чтобы так же толкать себя к пределам возможного. Каждый день он просыпался ранним утром и шел на пробежку с Маккачином, который радостно бежал рысью рядом с ним. Каждый день он ходил на каток, где Георгий и Мила натаскивали его на четверной флип, а иногда ему даже перепадал совет от угрюмого Якова, обычно сидевшего там в сторонке. Каждый день он созванивался с Виктором по Skype и докладывал ему о каждом движении, над которым работал. Чаще всего это заканчивалось тем, что он засыпал под звуки восхищенных слов Виктора о потрясающей нью-йорской пицце и тренировках Юры для Skate America. Но лучшей частью этих разговоров было обещание Виктора быть дома к дню рождения Юри. Как-никак, соревнования заканчивались 26-го, и у Виктора было полно времени, чтобы вернуться.

Но в этот момент Юре обязательно надо было взять и побить мировой рекорд.

После пламенного выступления под “Welcome to the Madness” в прошлом году на показательных финала Гран-При Яков и Лилия разрешили Юре (с большой неохотой) поставить более эффектную и взрослую произвольную программу на этот сезон — с уговором, что в короткой программе он попридержит коней. В результате получилось Спокойствие против Хаоса, сопровожденное мягкой и мелодичной короткой программой под более современную версию Агапе, за которой последовала провокационная и яркая произвольная программа под The Phoenix. Последняя побила его собственный мировой рекорд и вызвала за собой шквал интервью и мероприятий, которым не было конца. Все хотели урвать себе кусок от него, и в мгновение ока у Юры и Виктора вся следующая неделя оказалась занята журналистами.

Все шансы Виктора вернуться в Санкт-Петербург перед днем рождения Юри накрылись медным тазом.

Юри перевернулся на свою сторону кровати и посмотрел на телефон. Тонкие черные цифры показывали 00:00, под ними было написано 29 ноября. Он открыл сообщения и перечитал то, что получил ранее от Виктора, слова, от которых слезы вновь начали застилать ему глаза.

Не могу поверить, что не буду дома на твой 25-й день рождения. Чую, все эти мероприятия с прессой у Юры не закончатся вплоть до 30-го числа. Мы взяли билеты на самолет на этот день и должны прилететь ранним утром по вашему времени.

То, как я скучаю по тебе, невозможно передать словами.

Я хочу домой, Юри. прямо сейчас.

Но мы не можем всегда получать все, что хотим, да?



Ты, наверное, уже спишь. Я позвоню тебе утром. Спокойной ночи, любимый.

— Черт, — пробормотал Юри в кулак и лизнул теплую соленую жидкость со своих губ. Он бросил телефон под подушку и зарылся головой под одеяло. Из него вырвались тихие рыдания, и он свернулся в клубок, прижимая колени к груди.

Он позволил слезам свободно литься по щекам и попытался остановить дрожь в теле, но безуспешно. Все вокруг него дышало Виктором и выступало какой-то злой насмешкой и лишним напоминанием, что любовь всей его жизни застряла в журналистском аду на другом конце света вместо того, чтобы быть здесь, рядом с Юри. Он не проснется утром под неторопливые ласки, которые перейдут к чему-то большему, как обещал Виктор, и не поест его божественные блинчики после. Вместо этого он пойдет на каток в полном одиночестве. Ему придется терпеть благонамеренные попытки Милы и Георгия его развеселить, когда они будут есть кацудон, слушать плохие шутки Пхичита по Skype и довольствоваться пятиминутным разговором с Виктором по телефону вместо того, чтобы исследовать все его любимые места, как они планировали. Он будет чувствовать себя ущербным весь день, будет постоянно вспоминать, что сейчас он находится в самой долгой разлуке с Виктором с момента их встречи, и будет ощущать физическую боль от одиночества, пока не ляжет спать.

Судьба жестока, подумал Юри. Почему Вселенная всегда так старательно работает против него? Почему никак нельзя получить просто хоть один нормальный день рождения?

Юри не знал, сколько времени он так пролежал, закрыв рукой слезящиеся глаза. Прошли минуты или часы, прежде чем мягкий скрежет по двери отвлек его от ненависти к миру и заставил его перестать плакать.

— Кто там? — сказал он тяжело, голос надломился в его уставшем от рыданий горле.

Ответом было тихое гав, и Юри смог выдавить улыбку. Он встал с кровати и открыл дверь, и конечно там его ждал Маккачин с виляющим хвостом и блестящими глазами. Он буквально ворвался в комнату, клацая по деревянному полу, прежде чем поставить лапы на подоконник в спальне. Его язык вывалился из края пасти, когда он возбужденно заскулил.

— Что это в тебя вселилось такое? — спросил Юри, когда подошел к Маккачину. Он приоткрыл тонкие занавески и выглянул в окно, пытаясь увидеть то, что увидел Маккачин, но не нашел там ничего особенного, кроме тяжелого мокрого снега, который медленно падал с синевато-серого неба.

Он пожал плечами и похлопал Маккачина по голове.

— Там ничего нет, Маккачин. Иди спать.

Маккачин опять радостно взвизгнул и потер носом о стекло. Он лаял, и лаял, и лаял, пока Юри всерьез не заволновался. Что такое могло ввести Маккачина, спокойного и мирного пса, в такое исступление?

Ответ пришел в форме песни.

Она была призрачной, еле слышной сквозь стекло, но когда Юри напряг слух, он обратил внимание на мелодичный голос, который шел откуда-то снизу. С его места ничего не было видно, так что Юри осторожно отодвинул Маккачина в сторону и потянулся открыть окно, высунув голову наружу для лучшего обзора. Его глаза просканировали улицу сверху и снизу, справа и слева, но не увидели никого, кто мог бы быть обладателем этого голоса.

— Эй… — выкрикнул Юри в окно. — Кто там?

Голос стал тверже и мощнее. Он постепенно набирал и силу и громкость, энергию и четкость, и вскоре Юри мог различать слова и предложения. Он смог уловить легкий русский акцент в голосе, тот, который был слишком знаком его уху.

Нет, подумал он. Это не может быть он.

Но это был он.

— You’re just too good to be true, — пропел Виктор, выходя из-за угла с протянутыми к Юри руками, когда поймал его взгляд снизу. — Can’t take my eyes off of you.

— Витя? — прошептал Юри.

— You’d be like heaven to touch, — пел Виктор, а его губы были растянуты в яркую, широкую улыбку. — I wanna hold you so much.

Юри не смог сдержать свою широкую улыбку, которая сияла на его лице, когда он смотрел вниз. Это был он, это действительно был Виктор.

— At long last love has arrived, and I thank God I’m alive… — Виктор помахал рукой, приглашая Юри к себе, и, естественно, его не пришлось приглашать дважды.

Так быстро, как только он мог, Юри натянул домашние штаны и проскользнул ногами в кроссовки. Он не позаботился о том, чтобы надеть что-то поверх старой футболки, слишком сильно желая наконец-то, наконец-то, обнять Виктора после недельной разлуки. Он вылетел из квартиры и, игнорируя лифт, побежал по лестнице с девятого этажа.

Снаружи его тело обдало холодом, крупные снежинки падали на голые руки, но он едва замечал это. Нет, единственное, о чем мог думать Юри, был Виктор, который был теперь совсем рядом, только руку протяни.

— You’re just too good to be true… Can’t take my eyes off of yo–аааай! — голос Виктора сорвался, когда Юри прыгнул к нему в руки. Рассмеявшись, они качнулись прямо на ледяной поверхности под ногами и свалились на землю, Юри поверх Виктора.

— Аахх, — тихо застонал Виктор. — Оу.

Юри незамедлительно слез с него и поднес руки ко рту.

— О, нет. О, нееееет. Тебе больно? — пробубнил Юри в свои ладони.

— О, Юри, ты смертельно меня ранил, — тихо сказал Виктор, губы растянулись в улыбку чеширского кота. — Теперь мне нужно очень много поцелуев, чтобы стало легче.

Юри игриво постучал Виктору по макушке, после чего положил ладони ему на грудь.

— Старайся лучше, Никифоров.

Виктор засмеялся под его дыханием, а затем с хитрым взглядом схватил Юри за плечи и перевернул его. Внезапно уже Юри лежал на холодной земле, а Виктор обхватывал руками его бицепсы, игриво удерживая на месте.

— Мне кажется, я уже постарался, Кацуки.

От смеха Юри в воздух вырвалось морозное дыхание, и только тогда он осознал, что на улице очень холодно, особенно когда лежишь спиной на холодном камне.

— Пойдем в дом? — сказал Виктор, и Юри кивнул с огромным энтузиазмом. Они оба встали и, взявшись за руки, дошли до главного входа в здание, а затем вошли внутрь.

— Как ты вообще выбрался из Нью-Йорка? — спросил Юри.

Виктор нажал кнопку вызова лифта, сжал руку Юри посильнее и посмотрел в сторону.

— Обратно меня отправил Юра на самом деле. Он позвонил Лилии и сказал ей лететь к нему, а затем буквально впихнул мне в руки билет на ближайший рейс до Санкт-Петербурга, — он выпустил легкий смешок. — Наверно я был немного не в себе последние пару дней, разлука с тобой плохо на меня влияет.

— Ага, — прошепнул Юри, — на меня тоже.

Виктор поднес соединенные руки к губам и поцеловал костяшки пальцев Юри.

— Я не представлял, насколько тяжко просыпаться, когда тебя нет рядом. Я все время тянулся к другой стороне кровати, ожидая найти там тебя. Представь себе мое разочарование, когда я понимал, что обнимаю подушку.

Юри засмеялся, его голос смешался со звуком приехавшего лифта.

— Ты нашел мне замену? — пошутил он.

Виктор взял пальцами за его подбородок и посмотрел ему в глаза тяжелым и томным взглядом.

— Ни за что, — произнес он низким голосом.

Они зашли в лифт и поехали наверх, оперевшись на стенку и крепко прижавшись друг к другу. Виктор то и дело невесомо целовал Юри в макушку, а тот в ответ зарывался лицом в его ключицу. Они вышли из лифта, так же не отрываясь друг от друга, и дошли до своей квартиры, полностью переплетясь конечностями — рука Виктора обхватывала талию Юри, а пальцы Юри перебирали волосы Виктора. Когда они зашли внутрь жилья, они поприветствовали Маккачина, встрепав ему шерсть, но не прошло и пары минут, как Виктор захлопнул ногой дверь и притянул Юри в жаркий поцелуй.

— Помнишь, что я обещал тебе, Юри? — прошепнул Виктор, пробежав рукой по его телу и остановившись на бедрах. — Перед тем как уехать?

Сердце Юри заколотилось в груди, а щеки ярко вспыхнули.

— Я… эмм… да… — запинась, пробормотал он. — Я помню.

Губы Виктора оказались около его уха, и Юри покрылся мурашками.

— Хочешь забрать?

Юри покраснел до малинового оттенка и повернулся лицом к Виктору. Он глядел на него, впитывая в себя его яркие небесно-голубые глаза и длинные ресницы, расширенные зрачки и легкий румянец.

Да, думал он. Я хочу этого. Я хочу тебя.

Кинув испепеляющий взгляд, он притянул Виктора к себе за лацканы пиджака, намертво вжимая их рты в обжигающем поцелуе. Он не чувствовал вкуса Виктора целую неделю и сейчас стонал сквозь эти… прикосновения, покусывания, посасывания. Рука Виктора вплелась в волосы Юри, а руки Юри ответили тем, что расстегнули пуговицы на его пиджаке, чтобы как следует исследовать его теплую белую кожу под футболкой. Юри вздохнул, когда Виктор пошел глубже, проникая языком между его губами; прежде чем он смог осознать происходящее, руки Виктора уже играли с завязкой на его штанах, а вскоре пальцы залезли под резинку, чтобы схватить его за ягодицы.

— В спальню, — выдохнул Юри, желание пульсировало в нем барабанным боем.

Виктор немедленно подчинился. Он повел Юри к спальне, ни на секунду не оставляя его тело без поцелуев, и закрыл дверь, чтобы Маккачин не смог войти. Бабочки в животе Юри затрепетали в полную силу, когда Виктор начал раздевать из обоих, снимая по одной вещи за раз, пока они не не оказались полностью нагими друг перед другом.

Это было восхитительно, что Юри до сих пор чувствовал опьяненное волнение каждый раз, когда они занимались любовью. И дело совершенно не меняло ни то, что они были помолвлены уже около года, ни то, что они спали вместе с той ночи, когда Юри взял серебро на финале Гран-При. Каждый раз был как первый, и Юри так и не смог к этому привыкнуть.

Они не торопились, пока забирались на кровать, исследуя родные изгибы в телах друг друга. Юри пытался дотронуться до Виктора, но тот был решительно против того, чтобы внимание переключалось на него, настояв на том, что сначала он доведет Юри до состояния, когда он не будет чувствовать себя целым, и только потом может быть подумает о себе. Юри поначалу спорил, утверждая, что они могут работать вместе, но все его протесты растаяли, как дым, когда зубы Виктора начали покусывать его шею, а руки — поглаживать его обнаженные бедра.

Юри не знал, сколько он продержался. Виктор был так осторожен, так сосредоточен, что было ощущение, что само время остановилось. Каждый нерв был на пределе, каждое касание обжигало пламенем. Где-то между поцелуями Виктора, нежными ласками и умелыми прикосновениями он превратился в аморфное бессознательное нечто — единственное, что он мог из себя вымолвить, было имя Виктора, снова и снова, Витя, Витя, Витя, пока все вокруг не взорвалось в ярком светлом экстазе.

После того как Юри достиг своего предела, он повернулся к Виктору и поймал его губы в ублаготворенном поцелуе. Он позволил своим пальцам лениво блуждать по телу Виктора, потирая, и касаясь, и надавливая на нужные точки, пока Виктор тоже не остался в блаженстве и удовлетворении, затем неторопливо вытер их обоих и лег обратно, прижав голову к груди Виктора.

— Я так рад, что ты здесь, — пробормотал Юри в ключицу Виктора, когда его глаза уже начали закрываться.

— Ммм, я тоже, — сонно ответил Виктор. Он убрал прядь волос с глаз Юри и притянул его ближе. — Отдыхай, любимый.

Юри кивнул, одолеваемый первыми зачатками сна.

— Спокойной ночи, Витя, — сказал он сквозь зевок.

Последним, что Юри почувствовал перед тем, как погрузиться в дрему, были губы Виктора на его лбу и тихий голос, который прошептал “С днем рождения, Юри”.